|
Манил нас с дочкой магазинчик — дарами моря и садов.
Купить спешили мы гостинчик, гостям на ужин — судаков.
Румянил щёчки нам морозец. Снежок скрипел под сапожком.
Как вдруг вокруг меня народец — поднять не могут всемером.
Сюжет сей каждому знакомый. Упал, очнулся, на те — гипс.
У бед на нас свои законы. Да, Бог — строжайший моралист!
Но, что же делать! Гости скоро… А я, со сломанной рукой.
Скажу: — «Пи-пец!» — одно лишь слово. Зачем мне Юбилей такой?!
Что сыплю здесь я зря словами?! Спасибо доченькам, друзьям!
Мы Юбилейчик отыграли, рука — подумаешь — изъян!
БЛАГОДАРЮ
Юбилей, мне шестьдесят! Возраст — мудростью богат.
Я немножко повзрослела, но скажу: — «Не в этом дело!»
День рожденье у меня! И со мной — моя семья —
Дети, внуки и зятья, две племяшки и сестра,
И конечно же — друзья!
В Юбилейный день рожденья — принимала поздравленья!
А сейчас скажу я всем: — «Благодарность — без дилемм.
За подарки и тосты — Всем спасибо от души!»
Будет пусть в мой день рожденье, для всех радостным веселье!
КАНИТЕЛЬ
Бродит болезнь по квартире, пёстрый накинув халат.
Челюсти сдвинув стальные, песню «мычит» невпопад.
Скука за нею по окнам — шарит глазами дворы.
Слёзки стекают по стёклам, долго ещё до весны.
Дружат болезнь, грусть и скука. Чай пьют с лимоном и без.
А за окном поёт вьюга — песни про небо и лес.
Вечером, скинув халатик… Тихо ложится в постель —
наша болезнь, как солдатик. Ночь — принимай канитель.
ТРЕЩИНА-ЗАТРЕЩИНА
Жизнь опять дала затрещину, уронила «мордой» в снег.
И в плече теперь вот трещина, и с собой — мой тет-а-тет.
Я страдаю в одиночестве, нянчу рученьку мою.
С каждым разом всё заботливей колыбельную пою: —
«Ты не ной моя хорошая, мазь сейчас в тебя вотру,
И поглажу и пошлёпаю, боль утихнет, да к утру.
Эх, моя, моя ты рученька, заживай, давай скорей.
Вот пуховая подушечка — мягче чем у королей.»
Успокоилась родимая, с ней и я чуток посплю.
Вот такая жизнь постылая, не желаю и врагу.
ТАКОВ ОБМАН…
Хочу бежать по полю босой, накинув старый сарафан,
Прикрыв плечо косынкой пёстрой. Туда… Где ждёт меня шафран.
Хочу любви напиться вволю, и написать о том роман.
Ну, а пока мечтать позволю — себе — больной — таков обман.
ПЕСНЬ МОЯ — ГОРЕМЫЧНАЯ
А я женщина — моложавая, да и внешность, ой шикарная.
Губки бантиком, белы волосы, и не развиты во мне комплексы.
Полюбила бы добра молодца, ну не молодца — мужечоночка.
Не могу найти я сердешного — не женатого, да безгрешнаго.
Поживает где — мне не ведомо, убежала бы, я из терема…
Да куда бежать — мне не знаючи, и висит кожушок мой заячий.
А я песнь пою горемычную, слёзки вытру я рукавичкою.
Эх, зажгу я свечу пред иконою, попрошу для себя, да законного.
Добрый Боженька, будь ты ласковым, дай мне молодца, да прекрасного.
Чтоб была ему — я любимою. Стану я в ответ — женой милою.
ТЯЖКИЙ ГРУЗ
Беды — давят нам на плечи, тащим мы сей тяжкий груз.
Кто же душу нам излечит?! Сдвинут на уши картуз…
Бог, мы сами или кто-то — нам подскажет верный путь.
Сами — выйдем из болота, чтоб в грехах не утонуть.
НА ДНЕ ДУШИ
Хочу сегодня погрустить — поплакать горькими слезами,
И боль с души уставшей смыть, ту, что сидит во мне годами.
Но, как пласты расшевелить? Сердечный груз, так утрамбован!
В вине бы слёзы растворить, да жаль бокал давно расколот.
На дне — внутри — такая сушь, что с глаз моих не льются слёзы.
И злобный всё играет туш — моей судьбы читая прозу.
ЭТО БЫЛО…
Ах, как давно всё это было. Весна и свадебный наряд.
Я помню: облаком кружила — фата… И твой влюблённый взгляд.
Дрожанье сомкнутых ладоней, и бледность выбритую щёк.
Вот фото в старом медальоне. Жаль снимок — чуточку поблёк.
Ах, как давно всё это было. Осталось только вспоминать…
Смотреть на свадебное фото. Один, два, три, четыре, пять — года считать…
Считать и чахнуть, тоскою прожитою лет. Вся жизнь моя уходит в давность,
А стих слагается в куплет.
| 
